“Я добился того результата, к которому стремился”

Ваша популярность началась с саги о Дзирте, но если бы вы могли выбрать одну книгу, по которой вас будут помнить как писателя, что это было бы за произведение?
Из серии о Темном эльфе, наверное, следует выделить роман “Отступник”, ведь это самая важная книга во всем цикле, где сформировался характер героя. К тому же, из всего цикла ее я люблю больше всего. “Отступника” было очень тяжело писать, ведь я, фактически, создавал в Забытых королевствах расу драу. Конечно, самих темных эльфов придумали задолго до этого, но именно мне достался труд создать общество, которое будет соответствовать и творениям моих предшественников, и духу потрясающего мира Эда Гринвуда.
Но, несмотря на все вышесказанное, любимым романом я назову “Mortalis”, четвертую часть семикнижия “Войны демонов”. Я писал ее в один из самых мрачных жизненных периодов, после потери брата. Этот роман стал для меня катарсисом, спасением. Я вложил в него всю свою ярость, горечь, страх и надежду. Писал будто во сне, не задумываясь о том, хорошо или плохо у меня выходит. Я до сих пор не собрался с силами, чтобы перечитать этот роман. Но, судя по отзывам читателей и редакторов, я добился того результата, к которому стремился.

После выхода вашего романа “Вектор-прим” в серии “Звездные войны” поклонники лукасовской вселенной были возмущены смертью Чубакки. Не боитесь славы “убийцы” этого всеми любимого персонажа?
Самое интересное — подписывая контракт на книгу, я не знал, что должен буду сделать. Разработав “скелет” романа, я показал его издательству “DelRey” и компании “Lucasfilm”, и тогда один из редакторов сказал мне: “Отлично! Именно то, что мы хотели. Но разве мы не говорили, что ты должен убить Чубакку?” Я едва не упал от удивления. Первым моим порывом было спросить, кому вернуть чек. Так я и ответил. Но постепенно ребята из команды убедили меня, что для смерти Чубакки есть веские причины. Теперь я думаю, что они были правы.
Но решение о том, что Чубакку убьет падающая луна, я принял самостоятельно. Я хотел, чтобы у Хэна не было объекта для ненависти и мести. Чтобы он был подавлен кажущейся бессмысленностью смерти друга и только потом осознал всю подоплеку его гибели.
И все-таки сейчас мне думается, если б я мог вернуться назад и изменить прошлое, в ответ на предложение убить Чуи я вернул бы чек и сказал: “Нет, спасибо”.

Но как лично вы относитесь к тому, что в современном фэнтези герои все чаще гибнут, да и сам жанр становится более мрачным и реалистичным?
Даже для себя я не сформулировал до конца ответ на этот вопрос. Лично я предпочитаю что-то вроде “Хоббита” или “Властелина колец”. Да, фэнтезийный жанр вырос, выросли его поклонники, но все же не хотелось бы, чтобы фэнтези потеряло оттенок волшебства, может быть, даже детской сказки. Несомненно, могут присутствовать в фэнтези и мрачная атмосфера, и жестокость, но, на мой взгляд, всегда должна сохраняться суть фэнтези — надежда.

А в чем для вас основное различие между работой над собственным миром и над межавторской серией?
Прежде всего, в своем мире я абсолютно свободен. Я могу убивать героев или уничтожать города по собственному желанию, а если сочту нужным, перенесу действие на сотню лет вперед. В чужой вселенной я не только вынужден соответствовать тому, что было создано для меня, но и несу ответственность перед теми, кто будет работать потом. Если я выйду за рамки мира или разрушу его целостность, другим авторам придется просто игнорировать мои произведения.
Но и в том, и в другом случае писательство остается для меня интересной, захватывающей, творческой работой. Я могу быть командным игроком, когда надо, а могу солировать. По-моему, такая гибкость очень полезна.

Даже найдя своего героя и свою писательскую нишу, Роберт продолжает пробовать себя в других жанрах и вселенных. Такая многоплановость и готовность к экспериментам вызывает уважение, даже если ее плоды не всегда приносят радость и удовлетворение как читателям, так и самому писателю.